АНТИКВАРНАЯ КУКЛА
Было три лица у куклы
старой фабрики немецкой.
Жизнерадостным и круглым
было то, что можно в детской
оставлять. Лицо такое
гармонировало в целом
с цветом новеньких обоев
и с её недетским телом.
И, в виду имея вечность,
мама, папа, или няня
ловко каждую конечность
закрепили в этом стане
с целью качество улучшить
(отрывание голов
больше, чем «котёнков» мучить
любят дети всех полов).
И лицо второе было
на отдельной голове,
взгляд такой оно носило,
что порой не по себе
становилось тем, кто в целом
одобрял и жизнь, и власть,
но – в отдельности от тела –
не лицо, а просто страсть.
В нем не радость и не горе,
в нем – тоска?.. не рассмотреть.
В нем – идея: есть Другое,
есть Другие. Жизнь и смерть.
Философию всю эту
удержать бы взаперти,
и лицо отдали деду,
всё равно он Там почти.
Ну, не то чтобы… Но в целом
это так, как ни крути,
со своим уставшим телом
он как полночь без пяти.
А еще умела плакать
эта кукла. Показать?
Слёзы – клеем, чтоб не капать,
чтоб не пачкали кровать
и другую обстановку,
эту голову – в кладовку.
А туда спускалась мама
за компотом и салатом,
голове – ну да, той самой
улыбалась виновато,
потому что жизнью в целом
мама – да, была довольна:
и своим красивым телом,
и лицом. Но как же больно
иногда ей становилось –
беспричинно, отчего-то –
так бы вот и отпросилась
у судьбы – ну, как с работы:
почитать чужие книжки,
поносить другие лица,
и родить себе мальчишку,
и самой опять родиться.
Оказаться снова в детской,
то есть – в детстве, то есть – с мамой,
старой фабрики немецкой –
ну, вы поняли, той самой –
получить в подарок куклу,
привезённую отцом.
Вот же вспомнилось некстати.
Взять компот. Две банки. Хватит.
И наверх, к семье – с лицом
жизнерадостным и круглым.
ДРУГАЯ
Еще соседи пахнут краской –
перед ремонтом все равны.
и в новый лифт – еще с опаской,
и ночью – шок от тишины.
Электродрель молчит за стенкой –
быть может, там уже уют.
а ведь недавно перестрелкой
казался праздничный салют.
Но, наконец, и быт налажен,
и мусор вынесен во двор.
и даже нужен стал и важен
нетелефонный разговор.
Но говорить – как прежде – не с кем.
опять молчать – до дна, до сна.
конфеты, кофе по-турецки,
по-русски поздняя весна.
Спасибо пластиковым окнам
за гробовую тишину.
внизу, на тротуаре мокром
прохожий вляпался в луну.
А рано утром дом напротив
окошком хитро подмигнул.
понятно: значит, на работе
Другая Та взяла отгул.
С утра забегала по кухне –
примета: значит, скоро ОН
придёт. Она наденет туфли -
и на прогулку на балкон.
И, в ожидании сгорая,
она там выстоит полдня.
она – красивая, Другая.
она – нисколечко не я.
С трудом свою машину втиснув
в автомобильный плотный ряд,
ОН – по часам, по дням, по числам –
заходит к маме (говорят).
Меня не видит он, я знаю.
а честно? не на что смотреть.
но вот напротив – Та, Другая:
взглянув, не жалко умереть.
Она готовить научилась,
и платье новое на ней.
а ОН – не знает. Получилось,
что мне с балкона всё видней.
Я так за них переживаю –
она ж с рассвета, не присев…
она заплачет – Та, Другая,
и я уйду, не досмотрев.
Я отключу микроволновку –
кому я всё готовлю тут?
мне даже перед Ней неловко:
и мой пропал напрасно труд.
Еще подъезд почти сияет,
еще исправен домофон.
ну, ладно – я… Но Та, Другая?
какой же глупый этот ОН!
А жизнь спустя, проснусь однажды
и мимо зеркала – бегом.
кто в нём живет, теперь не важно,
я как на вахту – на балкон.
Машин как будто стало больше.
ЕГО машина – тоже тут.
ОН – некрасивый, лоб наморщив,
ему морщины не идут.
Он здесь давно уже прописан
и три ремонта перенёс.
и много лет, считая числа,
Другая пряталась от слёз.
Мы с ней так много пережили
страстей, и горя, и разлук.
без лишних слов мы продружили –
сквозь окна не проходит звук.
Хоть есть мобильник, не считая
планеты с ником "Интернет"...
смотрю напротив – Та, Другая -
всё не выходит. Нет и нет…
Закончен день, и вдруг взорвался –
так непривычно! – телефон.
там голос – начал и сорвался,
но я узнала – это ОН.
Сказал, что умерла соседка,
она совсем одна жила.
он с нею виделся, но редко –
«дела, Вы знаете, дела…
Давайте всё организуем?
простите, я, конечно, не…»
я надеваю свои туфли,
и старый лифт ползёт ко мне.
Мы с Ней готовить научились:
считала я – напрасный труд.
и вот, смотрите, пригодилось -
поминки, люди же придут…
Мы с Ним впервые будем вместе.
с цветами – я, с цветами – ОН.
я – как подруге, ОН – невесте.
а гроб – он тесный, как балкон.
Так вот как, значит, умирают –
так ничего и не успев.
она – красивая, Другая,
и мы уйдём, не досмотрев.
И я на улице заплачу.
ОН растеряется, обняв.
и что теперь всё это значит -
Другая знает за меня.
В глазах темнеет – ОН так близко.
мы вместе промолчим - до сна.
она уходит по-английски -
по-русски поздняя весна.
ПРОБКА.RU
Паршивый день. Откуда только
Берутся деньги у людей?
Вон накупили тачек сколько.
Теперь сиди тут и потей:
Так думал молодой повеса
Зверея в пробке на жаре,
Всевышней волею Зевеса
Посажен в черный «Шевроле».
А впереди, на желтой «Шкоде»,
Всё время жмя на тормоза,
Какой-то лох – ой, баба, вроде! –
Почти не двигалась, коза.
И дождалась – он въехал в зад.
Но он же не был виноват!
Он ей сказал всё, что он думал,
И что не думал – он сказал:
Мол, обезьяна, баба, дура.
Мол, я сегодня так и знал!
Не задалось с утра, а значит –
Весь день насмарку. Закурил,
Подумал: «Если щас заплачет,
Ваще убью». Поток застыл.
Машин полно, что говорить...
Не сосчитать – глаза болели.
Из красной - чел пошел отлить.
"В зеленой – плакали и пели". (*)
Смеялись, ссорились, гудели.
Москва. Кольцо. Конец недели.
Она молчала. И старалась
Испуг в слезах не показать.
И даже робко улыбалась
Ну, баба – что еще сказать?
Нет ничего глупей улыбки
В момент, когда ты виноват.
Как будто все твои ошибки
Тебе за твой оскал простят.
Не будь наивным, не надейся,
Ответь за то, что натворил,
А уж потом – хоть плачь, хоть смейся,
Хоть застрелись. Гаишник был
Нетороплив. Что торопиться?
На то и тачки, чтобы биться.
Но всё кончается когда-то.
И этот растреклятый день
Прошёл. Получена зарплата.
Но так устал, что тратить лень.
И захотелось сразу дома
Вдруг оказаться, чтобы там
Встречал хоть кто-нибудь знакомый:
Жена, сосед ли, кот… (К котам
Особенно неравнодушен
Был наш герой. Ведь под окном
Они весной терзали уши,
И угощал он их пинком).
Но вечный враг уюта – время –
Не ниспослал семью как бремя.
Привет, компьютер! Добрый гений
Всех одиноких! Свет в окне!
А как же сотни поколений,
Что раньше жили на Земле,
Тебя не зная, умудрялись
Любить безмерно, и страдать?
Они знакомились, встречались,
Детей сумели нарожать.
А как найти себе работу?
И где купить себе носки?
А если тянет на охоту –
Загрузишь «Вордшифт» от тоски.
И где ж искать любовь на свете
Как не в Сети, не в Интернете?
И наш герой ходил за счастьем
В сплетенья мудрых проводов.
Нашел подругу – ник прекрасней
Волшебных снов и нежных слов.
Сегодня год был их роману.
И нетерпелось рассказать
Про эту жизнь – сплошную рану!
Про этот день!.. На «старт» нажать,
Смотреть, сгорая в нетерпеньи,
Как, и волнуясь, и спеша,
На твой экран - твой добрый гений -
Родная грузится душа.
Что в имени тебе моём?
Нам хорошо и так вдвоём.
И вот – ОНА! Как луч надежды!
Ждала! – откликнулась тотчас.
И он предстал ей без одежды
(Я тут разочарую вас:
Я говорю об обнаженьи
Души. А кто уже устал
От переносных выражений
Прошу пройти в другой портал).
Он ей писал – чего же боле?
Он мог совсем не говорить.
Наставить смайлов – сколько боли
Они сумеют отразить!
Ищу тебя, мой верный смайл,
Не человек, а Ноmо-файл.
Но он сегодня был взволнован
И многословен даже был.
Аварию он вспомнил снова
И рассказал. Какой дебил
Продал права той рыжей стерве,
Что так испортила всю масть?
Прости, родная. Это нервы.
Ты – не такая! Это власть
Во всём, конечно, виновата.
Всё продаётся! Что за жизнь!
Лопатами гребут откаты!
Relax, родная. Смайл.Держись!
Я буду рядом. Нам идти
По жизни вместе. Мы в Сети.
Он ждал ответ. И от волненья
Бросал бычки с балкона вниз.
И было что-то в их паденьи…
Пригнись, прохожий, оглянись!
ОНА поймёт его, конечно.
И не осудит никогда.
Пусть упрекнет – но очень нежно:
Смягчают души провода.
И вот ответ. Немеют руки,
И мыслью он уже проник
В чужие творческие муки,
В чужой – родной! – прекрасный ник.
Ответный открывает файл…
И что там видит? Только смайл!
Вот так… И что же это значит?
(Летит бычок. Пригнись, прохожий)
Тот смайл смеется, а не плачет.
Своей рисованною рожей
Он раздражает. Присмотреться.
Нет, улыбается. Родная,
А ты не хочешь ли раздеться?
(Я тут про душу, повторяю).
Будь строгой, если не согласна,
Но не молчи! Со мной останься!
Ты улыбнулась мне? Прекрасно!
Пусть я не прав - тогда ругайся!
И помоги понять ошибку!
И вдруг… Узнал её улыбку.
Та дура. Баба. Обезьяна -
Так улыбалась на дороге.
Принцесса из его романа.
Когда он ей плевал под ноги.
Но он был прав! Ведь он сильнее.
Нет, нет, не то, не в этом дело!
Она же ездить не умеет!
Не то… А что она не смела
Тогда сказать? О чём молчала?
И улыбалась - глупо, нежно.
Она… Она его узнала?
Не может быть! О черт, конечно…
Она желала этой встречи!
Но так уж вышло: пробка, вечер…
Ну вот и всё. Что не исправить, -
То не исправить никогда.
Давайте лучше смайлы ставить,
Не надо слов. Пусть провода
Бормочут вместо нас о чем-то,
В своей священной пустоте.
Со смайлом - все чуть-чуть Джоконды:
Добрей. Загадочней. Не те.
«Прости, родная. Чёрт, привычка…
Не плачь. Не плачешь? Не грусти.
Ведь ник – не имя. Лик – не личка.
Я не узнал тебя. Прости.
Но если ты - случайно – тут:
Скажи мне, как тебя зовут?»
ПРО ИНДЕЙЦЕВ
Алка, помнишь, мы в детстве играли:
Будто люди – индейцы вокруг.
Имена им такие давали:
Спящий Лев, Зоркий Глаз, Быстрый Лук.
Почему-то мне вспомнилось это…
Я на новой работе теперь.
Прорывалась сюда еще с лета.
Прорвалась. И почти без потерь.
Не считать же мне, Алл, за потерю
Один вечер с Начальством моим?
Я зову его Злая Тетеря.
Грубоват. Глуховат. Чёрт бы с ним.
А вот зам у него – просто душка.
Я люблю таких лёгких людей.
Его имя – Чужая Подушка,
Хоть женат он и трое детей.
В нашей прерии много индейцев.
Ещё больше – в окрестных лесах.
Вот логист: Фаршированный Перец:
Пиво в пузе и крошки в усах.
У него есть помощница Даша,
Жёлтых прерий бессменный солдат.
Я зову её Манная Каша.
Алл, индейцы её не едят.
Есть в рекламном вигваме Марина -
Фокус-Группа, моя протеже.
С нею, Алка, я дважды ходила
В ресторан на втором этаже.
Они ходят туда по субботам –
Всех вигвамов большой коллектив.
Называется это Охота
На Бизонов. Такой креатив.
Посмотрела на этих бизонов.
Если честно - такая фигня.
Я зову их Хитами Сезонов,
Целый сборник таких у меня.
А в компьютерном нашем вигваме
Есть один… Трёхдюймовый Экран.
Пишет в аську – я видела! – маме.
Алл, последний он из могикан.
Вот вчера: я домой торопилась.
Не домой… Ну, не важно. Каблук
Вдруг сломала и чуть не свалилась.
Поддержал. Тоже мне, Чингачгук…
Проводил до метро. Сигареты –
Вспомнил вдруг – что себе не купил.
Возвращаться – плохая примета.
Но вернулся. Цветы подарил.
И куда я с цветами? Звонила,
Говорила, что, мол, не смогу…
Мне индеец на том берегу
Нахамил. Томагавк запустила.
Поругались. А Этот Дурак
Всё стоял и смотрел, не мигая.
Я б Колумба за чёртов табак
Уложила на рельсы трамвая.
Попрощались. Спустилась в метро.
Да, одна. Он пошёл на троллейбус.
Кто он мне? Совершенно Никто.
Никогда и Никто, я надеюсь.
Алл, он Тормоз! И мне его жалко.
Назову его Быстрый Ручей.
Что смеёшься? И главное, Алка,
Он ничей. Совершенно Ничей.
Говорят, он тут всех сторонится,
На тусовках нигде не бывал.
Присмотрелась: такой бледнолиций
И худой… Не индеец он, Алл.
Я узнала: зовут его Юра.
Без семьи. Даже не был женат.
Я зову себя, Алл: Просто Дура.
В этом Быстрый Ручей виноват.
Просто сердце готово взорваться.
Просто руки немеют порой…
Я узнала, троллейбус какой
До его довезёт резерваций.
Алка, помнишь, мы в детстве играли:
Будто люди – индейцы вокруг.
Как же верно мы всё угадали…
Я беру свой Проверенный Лук –
Нежный Взгляд. Так, сегодня суббота…
В нашей прерии, Алл, выходной.
Пожелай мне счастливой охоты.
Пожелай стать Любимой Женой.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
Мне тут историю одну
Пересказали:
Носки лежали на полу,
Носки лежали.
В однушке – тесно, суета,
Семья большая.
Озон кончался, духота.
Носки – мешали.
Носки мешали и ходить,
И мыслить трезво.
Нет, чтоб в машинку положить, –
Но бесполезно
Ему, мужчине, объяснять
Простые вещи.
Устал, понятно, вашу мать?
То – дело женщин.
Жена, смотревшая на мир
Предельно просто,
Сказала: что же ты, вампир,
Испортил воздух?
А он, глобально рассмотрев
Что Есть, Что Было,
Сказал, законно озверев:
Ты – жизнь сгубила!
Она ему: там кран течёт!
А он: а НАТО?
При чём тут НАТО, идиот? –
Ты виновата!
Он Евровиденье ругал,
Она – побелку.
Он в самый омут заплывал,
Она – где мелко.
Она: ты с мусором ведро
Раз в жизни вынес?
А он Начала Всех Миров
Уже осмыслил!
Когда же вышло так само,
Что в потепленьи
Глобальном виноват не он, -
Жена и Ленин,
Она сказала: будем спать,
Вставать же рано.
Он, прежде чем упасть в кровать,
Попил из крана –
Того, что подтекал всегда.
Но между прочим!
Был Древний Мир, а там вода
Ценилась очень.
Но предок знал в природе толк:
Вода – живая!
И не перекрывал поток.
Вот так, родная!
А утром он глаза открыл
И улыбнулся:
Да, я немного резок был…
Он потянулся,
Свою жену поцеловал,
Шепнул ей нежно:
Прости, я так вчера устал…
Простишь, конечно?
Она растаяла. И слёз
Держать не нужно…
И он глобалку не понёс –
Спешил на службу.
Какое солнце за окном!
Жизнь продолжалась.
Она всё думала о нём
И улыбалась.
Они душевно так близки:
Полжизни рядом!
Теперь он будет и носки
Снимать, где надо.
Он понял многое вчера
Умом могучим.
Что можно тратить вечера
Гораздо лучше.
Уйти, забыв про ерунду,
В такие дали!..
… На том же месте на полу
НОСКИ – ЛЕЖАЛИ!